2. О нашем и вашем житье и жилье
Когда я свой разум возвысил до сверхчеловечьих высот, скучна и уныла мне стала моя муравьиная жизнь. Я потянулся к тому, чем живут существа высшего порядка, некоторые особые человеки и духи, что прячутся хитроумно-умело в сумрачных углах и закоулках бытия. Я узнал, где и как я живу (по меркам человечьим, а не нашим, мелкотравчатым), что за пределами моего убогого чердачного муравейника живут и действуют громадные миры.
Я завёл себе крупномасштабных спутников — трёх человеческих подростков — Ваньку, Петьку и Андрюху, у которых было по два уха, по два глаза, по одной небольшой (относительно туловища) голове, всего по четыре ноги и не было вовсе ни наших широкоугольных глаз, ни цепких когтей, ни сенсорных антенных усиков (окончания коих могут служить молотком), ни наших режущих, щиплющих и хватающих мандибул, ни нашего полного карманов и фильтров брюшка, ни хитинового панциря!
Да, по многим показателям мы, муравьи, этих человеков даже превосходим, хотя, конечно, мы не столь пластичны и коварны, чтобы думать одно, говорить другое, а делать третье. А так мы во многом похожи. Человеки тоже строят свои муравейники-города, составленные из ряда мало- и многоэтажных домов. И каждый такой город у них чем-нибудь да отличается от другого и даже носит своё персональное имя: об этом я узнал только тогда, когда побродяжил со своими человеческими друзьями по разным местам этого города, у которого было смешное имя — Лохов.
Как я телепатически выяснил, до появления в Лохове (на улице Чайковского) первых хрущовок — знаменитых впоследствии на всю Россию панельных (а отчасти и кирпичных) пятиэтажек (а позднее и девяти-, и одиннадцатиэтажек) — Ваня Персеев с мамой и папой обитали в коммуналке (т.е. с двумя другими семьями в одной квартире) на улице Белки и Стрелки, Петя Протеев с мамой в общаге на Фартовой, а Андраник (в просторечии Андрюха, Андрюшка, Андрон и Андрей) Лопухянц с родителями жили-поживали себе в собственном домике (N 372) на улице Косичкина недалеко от старой деревянной церкви села Баранково, которое, впрочем, давно уже вошло в жадные объятия загребущей городской черты. Потом в середине благословенных (для тех, кто поднялся из грязи) шестидесятых (кажется, в шестьдесят седьмом) в первую (самую первую в Лохове) панельную пятиэтажку по улице Петра Ильича переселилась счастливая семья Ваньки Персеева (благодаря тому, что его отец был не последним человеком на авиазаводе РСК «ФИГ»), тогда как его друзья остались прозябать на прежних местах и перспектив на улучшение убогих условий проживания не имели, по меньшей мере, до конца двадцатого столетия, за пределы которого люди, летящие в никуда в герметичной капсуле с надписью «СССР», заглядывать не дерзали.
