13. Дуся возвращается
Жила-была себе заскорузлая деревянная табуретка по прозвищу Дуся Иванова, летела и спала, летела и спала… и вдруг между вторым и первым этажом — она проснулась в метельной круговерти перед лицом припорошенного снегом тротуара и — бац! — со всей силы грохнулась об него поцарапанной мордой и раскололась на пять частей — на «Д», на «У», на «С», на «Я» и на квадратное сидалище-лицо…
А задремавшую меж тем на пятом этаже маму Иванову вдруг обдало метельным холодом, ворвавшимся в комнату через раскрытую балконную дверь, отчего мама тут же очнулась, встрепенулась, вскрикнула и, догадавшись о случившемся, набросилась на папу, что как раз входил в комнату, со справедливыми укорами:
— Что же ты наделал! Как же у тебя рука поднялась на бедную нашу Дусеньку?!
Вспорхнули со своих постелек Вася с Тасей — прибежали, шлёпая босыми ножками, и, узнав о печальном событии, заплакали, заголосили с мамой в унисон…
Папа запер балконную дверь, за которой он только что свершил своё злодеяние, а мама, если не успокоив, то утихомирив детей, резонно его пристыдила:
— Старых, больных, некрасивых друзей, а тем более родственников, не бросают — вот!
Дети солидарно закивали головами.
— Не бросают! — воскликнул Вася.
— Не бросают! — подтвердила Тася.
Папа Иванов пытался оправдываться, но ему не давали вставить слова, а когда дали, он скрестил руки на груди и покаянно возопил:
— Послушайте, простите, простите меня! Совсем я, видно, заработался в своей треклятой фирме «Братья Шмидт и компания» и забыл в суете про эту простую и великую истину… И чтобы загладить свою вину, я готов немедленно спуститься и вернуть табуреткино тело домой…
— Или то, что от него осталось, — печально досказала мама…
— Ничего, — сказал папа, — если что, подремонтируем… Поверьте, я не думал, что вы, оказывается, так любите вашу… нашу Дусю…
Большинством семейных голосов решили одеваться и всем вместе идти спасать бедную родственницу, родную и простую табуретку свою Дусю Иванову, несчастную жертву буржуазных папиных пороков…
Спустились на первый этаж, вышли из подъезда и — о Боже! — обнаружили на тротуаре совсем не Дусю, а бездыханные её останки.
Вася с Тасей зарыдали, а мама с папой долго их успокаивали… Папа клятвенно обещал, что склеит Дусю так, что будет она цела и невредима и даже лучше прежнего.
Тогда мама взяла ногу «Д», Вася — ногу «У», Тася — ногу «С», а провинившийся папа — ногу «Я» и квадратурное Дусино личико…
Вернувшись домой, тут же принялись за дело…
—А-а, всё равно завтра суббота! — сказал папа, оправдывая невозможность ложиться спать в то время, когда родная распятерённая Дуся ещё ни жива, ни мертва…
Папа быстренько замешал эпоксидного клею, которым все дружно склеили Дусю в единое целое; потом её оставили на кухне отсыпаться, закрыли поплотнее дверь, чтобы лохматая Муся ненароком не задела бы ещё слабое Дусино тело своим неповоротливым туловищем, и отправились разряжать ёлку.
— Всё равно завтра суббота! — весело сказала мама, имея в виду то, что выспаться они ещё вполне успеют, а утром встанут, пойдут на кухню и встретят солнце вместе с милой Дусей, живой и невредимой.
1997
